Отлично, Васильева, пятерка, садитесь!

Наш прогноз о непременно честном и отражающем реалии приговоре госпоже Васильевой полностью оправдался, хотя, признаем, про честность и реалии мы говорили не без определенной иронии.

Тем не менее, пять лет реального срока оказались полнейшей неожиданностью не только для прессы, но и для самой обвиняемой: трясущиеся руки, оттенок ужаса в глазах и полная утрата самодовольной надменности показали всем силу одного единственного слова -- «реально».

Можно только представить себе, какие истерики после такого приговора сотрясали коридоры прокуратуры, чью обвинительную мягкость (просили аж восемь лет – условно!) многие циники поняли как результат закулисной сделки с серьезными финансовыми аспектами – если в этом была хотя бы доля правды, то отзвуки судьбы чемоданов, якобы «занесенных» по данному делу, могут оказаться громкими, и тогда мы о них услышим, ведь дело еще не закончилось.

Однако, даже и без столь привычного всем нам коррупционного аспекта, ситуация складывается более чем интригующе, поскольку противостояние между Следственным Комитетом и Генпрокуратурой только обостряется, и дело здесь изначально не в Васильевой.

Следственный Комитет, как видно из самого названия ведомства, ведет все следственные действия, то есть исполняет всю самую грязную и тяжелую работу, однако позицию обвинения в судебном процессе формирует и представляет уже прокуратура, таков порядок, определенный действующим законодательством. Одного взгляда на автопарк прокурорских тружеников (не странно ли, что сегодня это обычно молодежь, сразу после вуза?) достаточно, чтобы сразу сделать выводы об их родителях и понять причины, по которым вышеупоминаемые циники делают подобные «чемоданные» прогнозы.

Подозрительная мягкость обвинения (напомним, это работа прокуратуры) уже довела сотрудников следственных органов до нескрываемой ими ярости: «Если Васильеву выпустят по УДО, мы возбудим второе уголовное дело. Это вопрос принципа!», -- заявил в анонимном интервью один из следователей по особо важным делам.

Претендовать на условно-досрочное освобождение (УДО) Васильева имеет все основания, так как в приговоре суд зачел в срок наказания весь тот период времени, когда обвиняемая Васильева в домашних условиях активно и по-своему «творчески» развлекалась над холстами и видеоносителями.

Однако для того, чтобы подать соответствующее заявление (об УДО), Васильевой придется сначала лично оформить свое пребывание в той колонии, которую ей назначат, так как законом предписано подавать данное заявление в суд исключительно из того места, где заключенный уже отбывает назначенное ему наказание, причем само указанное заявление подается заключенным с обязательным приложением письменного признания своей вины.

Это обстоятельство показывает, что, во-первых, Васильевой все же придется на некоторое время близко познакомиться с распорядком дня и рационом нашей пенитенциарной системы, а, во-вторых, ей явно предложен вполне определенный выбор. Либо Васильева признает свою вину и тогда есть все шансы освободиться по УДО уже через месяц-другой, либо всё последующее время, необходимое для действий защиты по обжалованию вынесенного приговора, Васильева будет находиться в колонии, а не в столь комфортном «узилище», как многокомнатный каземат с джакузи на Молочной улице.

Вполне очевидно, что признание своей вины является наиболее правильным вариантом, который сможет даже несколько успокоить наиболее принципиальных сотрудников следствия, обоснованно почувствовавших себя оскорбленными после откровенно предательской попытки прокуратуры подтолкнуть суд к вынесению условного приговора.

Самые свирепые сердца можно будет смягчить, если через месяц-другой предъявить миру исхудавшую Васильеву вкупе с громкими причитаниями адвоката о выявившихся в колонии заболеваниях -- разумеется, требующих срочного лечения ввиду угрозы наступления необратимых изменений здоровья подзащитной.

Необходимое для оформления УДО признание Васильевой своей вины, также будет для следователей приятным и заслуженным подарком, который подтвердит ненапрасность их многомесячных усилий и сделает их несколько более спокойными или, что то же самое, безразличными к дальнейшей судьбе столь демонстративно-заносчивой подследственной.

В противном случае – если вина не будет признана обвиняемой -- следствие будет обоснованно полагать, что следует использовать все факты и доказательства (которых, заметим, вполне достаточно для еще одного дела категории «особо крупных размеров»), чтобы довести судебные слушания либо до второго реального приговора либо до откровенного абсурда в виде очередного «условного требования наказания» со стороны прокурорских обвинителей.

В любом случае, следствию сейчас явно следует поторопиться с передачей материалов по второму делу в суд, поскольку нет никаких сомнений в том, что освобожденная по УДО Васильева, при отсутствии препятствий немедленно покинет пределы страны для поправки пошатнувшегося здоровья, и тогда столь тяжко восстановленный семейный мир в некой высокопоставленной семье может вновь оказаться под серьезной угрозой – кто знает, сможет ли устоять Сердюков, когда постройневшая на вынужденной диете любовница вновь поманит его уже из-за рубежа.

Традиционные семейные ценности в рассматриваемом деле явно уже оказали мощную поддержку нашему правосудию, поэтому мы склонны и далее только всячески приветствовать такой идеологически позитивный союз, способствующий выполнению однозначно правильных тезисов – «Вор должен сидеть в тюрьме!», «Тебя посодют – а ты не воруй!», «Семья – основа нашего общества», и так далее.