Россия выглядит как недружелюбное государство для беженцев

Созданием позитивного облика России в мире на словах озабочены многие.

Об этом неусыпно пекутся и все наши послы в своих странах, и целое федеральное агентство «Россотрудничество», и соответствующие думские комитеты и комиссии, да что говорить -- сам Президент неоднократно прямо указывал на важность этого вопроса.

Прошедшие десятилетия были исполнены откровенного невнимания к этому вопросу. Если говорить совсем честно, то гораздо легче будет указать вопросы, которым внимание уделялось по причинам вполне прозаичным – курс доллара, бюджет, торговый баланс и т.п.

Такая недальновидная «прагматичность» всегда искусно использовалась нашими «злейшими друзьями», что закономерно привело к восприятию России в сознании иностранных обывателей как огромного нефтегазового гиганта с ядерной дубинкой.

Есть образ и более свежий и вполне себе художественный -- пресловутый хозяин тайги, которому нет нужды интересоваться чьим-либо мнением о собственном поведении в пределах родного таежного глухого угла.

Но облик страны – это не только многомиллиардные нефтегазовые контракты или оружейные поставки, это не только юбилейные выступления балетно-песенных коллективов, не только развитие туризма и торговли, не только обучение студентов и обмены аспирантами, это не только даже успешно проведенная Олимпиада.

В создании позитивного образа страны всё перечисленное имеет очень большое значение, однако есть один вопрос, где мы постоянно теряем возможных друзей и предстаем, увы, как страна недружелюбная и равнодушная к людям.

Этот вопрос – вопрос отношения нашего государственно-чиновничьего аппарата к проблеме беженцев, с которой по-настоящему мы столкнулись только в прошлом году в связи с событиями на Украине. Этот вопрос ставится нами особо потому, что положение беженцев имеет совершенно особый характер, когда все надежды этих людей становятся связанными только с той страной, куда они приехали, спасаясь от ужасов, творящихся у них на родине.

Надо понимать, что самая малая помощь этим людям со стороны России навсегда впечатывается не только в сердца самих этих людей и их близких. Отношение к беженцам становится неотъемлемой частью их будущего семейного предания, в которой нашей стране предстоит занять некое свое особое место, определяющее будущее отношение к России детей и внуков сегодняшних вынужденных переселенцев.

И каким именно будет это отношение – благодарно-признательным или разочарованно-презрительным – это зависит сегодня от работы наших пограничных и миграционных структур.

Не так давно мы рассказывали об отношении наших чиновников даже к формально полноценным россиянам (и по рождению, и по происхождению родителей), которые не могли легализоваться на Родине ввиду формально-бездушного отношения чиновных структур к прибывающим из Украины соотечественникам. Увы, но только активная помощь российских граждан – друзей и знакомых -- может сегодня помочь этим переселенцам хоть как-то начать строить новую жизнь на Родине, оформить документы, получить регистрацию, начать трудиться и содержать себя, так как никакой помощи от официальных структур им ждать не приходится.

Что же тогда говорить о тех обездоленных, пытающихся найти спасение в России, которые не имеют в нашей стране ни знакомых, ни друзей? Эти беженцы ищут спасения в той России, образ которой остался в их семейном сознании, как страны дружественной и милосердной, именно в силу исторической роли Советского Союза для многих народов в мире – но что они находят?

В сегодняшнем номере «Коммерсанта» Ольга Алленова рассказала об испытаниях, выпавших на долю двух ассирийских детей – выходцев из охваченной войной Сирии, которых отправили спасаться в Россию их родители, у которых было представление о нашей стране из тех лет, когда СССР надолго заложил во всем мире свой облик как великой и гуманной страны.

Чтобы спасти детей от приближающейся к Алеппо группировки ИГИЛ (террористическая группировка, запрещенная в РФ) родители (отец – инвалид-колясочник, известный в стране инженер) продали все ценные вещи и купили билеты в Россию, но посредники обманули их. Разумеется, пограничный контроль задержал невольных нарушителей, после чего они оказались в следственном изоляторе в ожидании решения вопроса о своей судьбе.

Представьте, полгода – с октября месяца по начало апреля – они провели в изоляторе и были освобождены в итоге только благодаря усилиям московской ассирийской диаспоры. Им не был предоставлен переводчик, им не разъяснили их прав, их просто отдали под суд, как нарушителей границы и собирались депортировать обратно в Сирию, где им грозила неизбежная гибель.

Еще в марте 2012 года Управление Верховного Комиссара по Беженцам при ООН обратилось к правительствам всех стран, подписавших конвенцию ООН о беженцах (Россия в числе этих стран), с рекомендацией ввести мораторий на их депортацию в Сирию — независимо от того, легально или нелегально сирийцы прибыли в эти страны.

Но если бы к делу не подключилась диаспора, то, скорее всего, была бы произведена депортация, поскольку четкой процедуры по таким случаям в нашем законодательстве не предусмотрено, а равнодушие ФМС общеизвестно -- за полгода к этим беженцам ни разу не пришел представитель ФМС, невзирая на оформленные уже с помощью адвоката прошения о предоставлении статуса беженцев.

Резолюция ООН не обязывает Россию предоставлять каждому просителю статус беженца,— поясняет правозащитница Елена Буртина.— Но обязанность России как страны, согласившейся с резолюцией ООН,— обеспечить справедливую процедуру для всех беженцев. У нас такой процедуры, к сожалению, нет.

Остается только добавить, что, по словам Буртиной, в настоящее время в России имеют официальный статус беженца всего 802 человека – и это на всю страну с учетом официально признанных сотен тысяч вынужденных переселенцев только с Украины.