Закон, справедливость и любовь

Покойный Святейший Патриарх Алексий II однажды сказал замечательные слова: «Выше закона может быть только любовь, выше правды лишь милость, а выше справедливости лишь прощение!».

Закон, правда и справедливость – глубинная связь этих слов почти очевидна.

Закон основан на праве и должен быть справедливым, отражать правду, иначе это будет неправедный закон, несправедливый.

Не нам, увы, говорить о любви, которой мы не имеем в себе, и потому нет этой любви и между нами и вокруг нас – откуда же ей еще взяться вокруг нас, как не от нас самих.

Потому и не можем мы любовью оправдать нашего ближнего, поднявшись над законом.

Немаловажен вопрос о самом законе тоже, о его справедливости, поскольку неправедный закон только умножает несправедливость, равно как и неправедное применение любого закона, пусть даже и справедливого.

В 2009 году вся страна увидела видео ДТП в Иркутске, когда дочь чиновницы местного избиркома Шавенкова перепутала педали, и её «тойота» вылетела на тротуар, где шли сестры Пятаковы, в результате чего одна из сестер осталась инвалидом, а вторая погибла на месте.

Шавенкова даже не попыталась помочь пострадавшим, которые умирали перед ней на заснеженном асфальте -- она неспешно вышла, даже не посмотрев на изломанных ударом её машины девушек, обошла автомобиль с правой стороны, достала из него сумку, чтобы найти телефон, а потом стала звонить.

Позже выяснилось, что звонила она совсем не в скорую помощь, а своим знакомым.

Связи высокопоставленной мамы Шавенковой проявили себя очень зримо: то следственные органы пытались изменить процессуальный статус этой автоледи с обвиняемой на свидетеля, то вдруг возникла странная история с психиатрической экспертизой, словом, были испробованы решительно все способы выведения виновной из-под уголовного преследования.

Только предельно резонансное освещение иркутской аварии во многих федеральных СМИ, вызвавшее вал откликов со всей России, а также четкие действия адвокатов пострадавшей стороны (вряд ли с ними не проводили соответствующую «работу») обеспечили доведение данного дела до суда.

Вот только законное судебное решение вновь потрясло всех, наверное, ничуть не меньше, чем видеозапись поведения подсудимой после ДТП.

Поскольку, как оказалось, в момент ДТП автоледи была беременна, то иркутский суд постановил виновницу аварии со смертельным исходом привлечь к уголовной ответственности, однако не сейчас, а по достижении её ребенком 14-летнего возраста.

Такая невероятная отсрочка сразу вызвала волну общественного недовольства, но приговор не был пересмотрен вышестоящей инстанцией и вступил в законную силу.

И вот, в прошедший понедельник Октябрьский районный суд Иркутска амнистировал Шавенкову, опираясь на постановление Госдумы, согласно которому под амнистию 2015 года могут попасть среди прочих лица, впервые совершившие преступление, и женщины, имеющие несовершеннолетних детей или детей-инвалидов.

Почему же наше общество так негативно отреагировало на эту амнистию? Казалось бы, закон соблюден, а погибшего человека все равно не вернуть, потому нет смысла ломать копья вокруг амнистированной автоледи.

Да, решение об отсрочке приговора уже само по себе выглядело определенным презрительным актом со стороны властных структур (напомним, суд – третья власть, после законодательной и исполнительной ветвей) в сторону возмущенных граждан, поскольку приговор с такой отсрочкой имеет к понятию наказания довольно условное отношение.

Однако возможность отсрочки в нашем законодательстве предусмотрена и потому решение суда является совершенно законным, хотя связь закона и справедливости в этом усмотреть почти невозможно.

Шавенкова оказалась, наверное, единственной преступницей, удостоенной столь мягкого применения закона. Мы не знаем аналогичных случаев отсрочек для убийц, но хорошо знаем о том, как многодетных матерей отправляют в колонии безо всякого снисхождения и отсрочки даже на сутки, и потому сравнение Шавенковой с прочими подсудимыми вызывает вопросы именно к справедливости применения закона – как видно, понятия закона и справедливости здесь как минимум не совпадают.

Никто не против избирательной мягкости закона по отношению к немногим, такое есть и будет всегда, однако мы против общей чрезмерной жестокости ко всем прочим. Именно на фоне подобной мягкости возникает отвратительное ощущение необоснованной жестокости (то есть – несправедливости) судебной власти по отношению ко всем прочим гражданам, к которым снисхождения не проявили, хотя закон это и позволял.

Кроме того, очевидно негативно выглядит поведение самой автоледи. Не только сразу после аварии, когда она даже не посмотрела в сторону сбитых ей сестер и никак не проявила даже минимального стремления помочь им – кто знает, может быть, оперативно оказанная первая помощь могла бы спасти погибшую.

Во время следствия и суда Шавенкова вела себя не как виновная в убийстве (пусть и непреднамеренном), не как преступница, но как некое презрительно-надмирное существо, вынужденное терпеть происходящее, но не желающее снизойти к нему.

«Ничего вы мне сделать не сможете, и я вас в упор видеть не желаю», -- вот что было написано крупными буквами у Шавенковой на лбу. То есть – чхать мне на этот ваш суд и на вас вместе с ним, я здесь нахожусь только потому, что мне приходится тут побыть, мама так сказала, вот я и выполняю, а ни вы, ни закон, ни суд меня не беспокоят, понятно вам?

Похожее поведение мы видели и у Васильевой в судебных заседаниях – горделивая надменность, презрительные улыбки, гримасы высокомерного отвращения, смешанные с усталой снисходительностью ко всему происходящему – суетитесь сколько хотите, только ничего мне не будет, не на вашем ничтожном уровне все уже решено, спектакль скоро кончится и вам меня не достать.

Нет, речь не идет о том, что кто-то ждал от Шавенковой каких-то зримых проявлений раскаяния, как отражения некоего внутреннего процесса осознания содеянного и невозможности вернуть к жизни погибшую по её вине девушку.

Просто за все шесть лет, прошедших до амнистии, Шавенкова не сочла необходимым хотя бы выплатить пострадавшей сестре мизерную сумму в 200 тысяч рублей по судебному решению – не то что добровольно, но даже судебные приставы не могут от нее этого добиться уже несколько лет.

Вот теперь и скажите, откуда найти любовь и милость, чтобы простить и оправдать подобное несоответствие между законом, правдой и справедливостью?