Карен Даллакян, ветеринар из Челябинска

«Бывает, что мне говорят: «Не мучай себя и животное, усыпи его». А я не могу, пока не испробую все способы лечения. Даже в самых отчаянных ситуациях есть надежда.

О детстве и первых операциях

Я родом из Еревана. Моя мама – биолог, поэтому у меня был постоянный пропуск в Ереванский зоопарк. Все свободное время я проводил там. Да что говорить, дома тоже был зоопарк! Каких только животных у меня не было!

Помню, как в возрасте семи лет я провел свою первую операцию. Пациентом стал голубой волнистый попугайчик, сломавший крыло. И сломал он его из-за меня – я неудачно переставил клетку… Что делать? Спасать, конечно!

Это я сейчас уже понимаю, что, по сути, я провел не операцию, а шинирование. Для этого я специально соорудил шину из спичек и закрепил конструкцию на крыле птицы не чем-то, а именно изолентой, в цвет оперения питомца.

Думал, что мне порядком влетит от родителей, но вышло наоборот – они даже похвалили меня. Попугай потом, кстати, выздоровел, перелом у него сросся.

Мне всегда было жаль животных. Хорошо помню, как однажды я выловил из фонтана выброшенную кем-то черепашку и выходил ее. Еще я часто бывал на Ереванском птичьем рынке. Мне очень нравилось ходить между рядами и смотреть на разных животных, слушать истории.

Один раз я стал свидетелем, как один мужчина купил целую партию самых разных грызунов: хомячков и белых мышей. Каково же было мое изумление, когда я узнал, что эти несчастные животные пошли на корм его питомцам – он разводил змей. Я тогда страшно расстроился… Наверное, именно с таких ярких впечатлений в детстве у меня и начались любовь и сострадание к животным.

О судьбе и ветеринарном институте

Мамина профессия во многом предопределила и мой выбор. Она мечтала, чтобы я стал обычным врачом, а не ветеринаром. Но я верю в судьбу, потому что если бы не случай, то я бы, наверное, лечил людей. А на деле вышло, что поступать я приехал в Ленинград в медицинский институт, а стал студентом ветеринарного.

Как оказалось, одна из справок, выданная в Ереване, не подошла по каким-то параметрам, и меня отправили ее переделывать, времени совсем не было и, чтобы ускорить процесс, нужно было дать взятку… Мама расстроилась, а я решил поступать в ветеринарный институт. И, как показывает время, не ошибся.

Проходной балл в ветеринарный институт был 12, а мне не хватило всего одного балла – две «четверки», биология и химия, а вот русский язык я сдал на «тройку». В результате мне пришлось перевестись в Вологодский молочный институт. Там и пролетели мои пять лет учебы, но учиться мне нравилось, я окончил вуз всего с двумя «четверками».

О создании фонда и телеграмме от Бриджит Бардо

В Челябинск я попал из-за отца. Папа – металлург, и когда у него начались проблемы со здоровьем, я решил быть рядом с ним. Приехал да и остался. Тогда шел 1993 год. Я устроился на работу, но денег все равно не хватало и пришлось искать подработку.

В те годы разведение кошек редких пород в нашей стране только зарождалось, а мне всегда были интересны кошачьи. Так я нашел подработку в «Клубе любителей кошек», сработало и сарафанное радио – постепенно обо мне заговорили как о дельном специалисте.

Времена были перестроечные, и ситуации случались разные, бывало, мне приносили дорогих здоровых животных на усыпление, иногда потому, что за ними требовался дорогостоящий уход или была нужна сложная операция.

Я уже тогда стал думать об открытии фонда по защите животных, но информации по этой теме не было практически никакой. Тогда знакомые из Центра СПИД посоветовали мне поехать в Москву и проштудировать эту тему в одной из столичных библиотек. Я так и сделал.

Это заняло несколько дней, но ответы на волнующие меня вопросы были найдены. Так появился фонд «Спаси меня». Одну из первых телеграмм по случаю открытия мы получили от французской актрисы и зоозащитницы Бриджит Бардо. Нам было невероятно приятно.

О первом крупном пациенте

Как-то раз в Челябинск приехал передвижной Новосибирский зоопарк. Оказалось, что у них болен лев – на морде образовалась незаживающая мокнущая экзема. Они обратились ко мне. Причина болезни оказалась банальная.

Время года – зима, а у львицы подстилка была из мокрого сена. И еще в клетке, где она находилась, были очень грязные решетки. Когда я это все увидел, то картинка сложилась воедино: животное прилипало мокрой мордой к грязным решеткам, отсюда и постоянная инфекция.

Стоило только поменять подстилку, помыть и покрасить решетки, как болезнь ушла. Не обошлось, конечно, и без уколов, но они были вторичны. С этого момента про меня пошла молва, что в Челябинске работает «Айболит», который успешно лечит кошачьих.

О тигренке Жорике

Потом ко мне обратились из Свердловской области. Так началась наша история с тигренком Жориком, ставшим любимцем всех челябинцев. На тот момент Жорик жил в Курганском передвижном зоопарке. Тигр ко мне прибыл уже с лихорадкой и опухшей мордой.

Ситуация была критическая, потому что животное гнило заживо из-за огромной флегмоны. Оказалось, что тигра по незнанию кормили курицей, он умудрился проткнуть нёбо мелкой косточкой, началось воспаление. В одной из клиник Екатеринбурга врач решил, что проблема в больном зубе. Его удалили, антибиотики назначили, а воспаление не ушло. Потому что от удаленного зуба опухоль пошла в носоглотку.

Мне многие говорили, чтобы я усыпил животное, но я не мог! Первые две недели лечения были самые тяжелые, потом ситуация стала налаживаться. Фактически Жорика я лечил год. Чего только не было за это время! 

 трубу горячего отопления он у нас вырывал, и прогулки с ним оборачивались шоком для горожан, бдительные бабушки даже вызывали полицию. Мы понимали, что выздоровевшего тигра нельзя оставлять в приюте. Тогда я начал искать зоопарк, который бы мог взять Жорика на ПМЖ. Помощь пришла из Хабаровского «Утеса» – Центра реабилитации диких животных.

Всем миром мы собирали деньги, чтобы его отправить в Хабаровский край. Челябинцы настолько полюбили Жорика, что он дважды становился талисманом двух чемпионатов: Чемпионата Европы и Чемпионата Мира, которые проходили у нас. Весь город был обклеен фотографиями нашего питомца, ставшего звездой!

О помощи диким животным

И вот я столкнулся с проблемой, что к нам все чаще стали обращаться люди за помощью диким животным. Помню, как я вылечил сову, но держать ее было негде. Благо, что знакомые согласились ее приютить, поселили в сарае вместе с курами.

И тут новость – куры перестали нестись. Вероятно, от страха. Шутка ли – в соседней клетке живет хищник и целыми днями поглядывает! Так родилась идея создать приют диких животных и птиц.

Мы очень долго искали территорию, где можно разместиться. Выбор пал на бывший виварий, но помещения находились в федеральной собственности. Переговоры длились два года и только благодаря вмешательству Администрации президента ситуация разрешилась в нашу пользу в течение нескольких дней.

С территории мы вывезли порядка 40 машин мусора и только потом стали строить вольеры для животных. Думали, что вот сейчас достроимся и все, сделаем торжественное открытие, но не тут-то было! К нам сразу же начали везти и нести животных. И все, как мы начали работать в режиме скорой помощи, так и продолжаем.

О питомцах из контактных зоопарков

У нас очень много питомцев, пострадавших от рук человека. Несколько лет у нас живет енот-полоскун Шрек. Его принесли на усыпление, потому что он ослеп и стал агрессивным. Слепота наступила от того, что он в жил в контактном зоопарке и с ним постоянно фотографировались. У животных очень чувствительные глаза, их ни в коем случае нельзя снимать со вспышкой!

Еще среди наших постояльцев два волка, тоже из контактного зоопарка. Они жили в ужасных условиях: им настолько было мало места, что один ложился, а второй вставал, только так они могли находиться в клетке.

Есть у нас лисенок, который жил в стеклянном аквариуме, теперь он не может полноценно ходить, очень долго он только ползал. Запрет контактных зоопарков законом, который, наконец, принят, – вынужденная необходимость, и я очень рад, что получилось сдвинуть этот процесс с мертвой точки.

О животных из Томска

В этом году на ПМЖ в «Спаси меня» переехали постояльцы томского частного зоопарка «Тотем». Ситуация там сложилась непростая, основательница центра скоропостижно скончалась от инсульта. Ее супруг остался с коллекцией редких животных.

Какое-то время он пытался вытянуть ситуацию, но встал вопрос денег. Наиболее остро проблема обозначилась полтора года назад. Вскоре в приюте появились люди, которые спаивали хозяина и вывозили все, что можно продать. Дошло до того, что животных хотели продавать в бары и рестораны для привлечения клиентов.

Активные волонтеры подняли шум, написали мне в соцсетях с просьбой посодействовать в разрешении ситуации. Я увидел среди животных леопарда Агата и пуму Атоса… Это моя слабость! Я, не раздумывая, принял решение разобраться в ситуации. В Томск я прилетел 8 марта, и с этого момента начались оформление документов на животных и подготовка их к переезду.

Большую часть животных мы забрали сразу, а медведица Маша осталась, потому что у нас не было для нее подходящей клетки. Машу мы все же забрали, несмотря на все сложности. До 1 апреля нужно было ее вызволить, потому что она буквально осталась заложницей у томских собственников помещения, где располагался приют.

Деньги мы собирали, как обычно, всем миром, но все же удалось набрать нужную сумму. Транспортировку габаритной постоялицы взял на себя челябинец Александр Бажанов. Сейчас Маша живет в подмосковном приюте. Она отличается крутым нравом и беспрестанно все ломает, но, говорят, сейчас стала немного спокойнее.

О львице Лоле

В одном из южных городов посетителей пляжа развлекала маленькая львица, когда она подросла, то условий для ее содержания не оказалось. Продать ее не могли из-за неправильно оформленных документов, решение было – усыпить.

На нас вышла женщина, которая ухаживала за животным. Мы, конечно, львицу забрали. Едва ли не в первые дни она съела всех моих кроликов, потому что до этого хищницу кормили кашей! Как следствие, у нее начались проблемы с костной системой и пищеварением.

Когда мы привели ее здоровье в порядок, то подыскали ей новое место жительства – Крымский сафари-парк. Теперь она там местная звезда, а мы очень гордимся, что она наша воспитанница!

О пробелах в законодательстве и рыси Марысе

В нашем законодательстве много белых пятен, потому что все ветеринары, которые работают с дикими животными, подпадают под статус браконьеров. Вопрос: как спасти животных, занесенных в Красную книгу?

То есть ветеринар не имеет права оказывать помощь животному, даже если оно находится при смерти. И вторая проблема законодательства: все дикие животные считаются имуществом государства. Если в приюте содержится животное из дикой природы – рысь, косуля, норка, то приюту обеспечен штраф. И это далеко не единственные проблемы. Одна только история с рысью Марысей чего стоит!

В одном из частных домов кто-то напал на дворовую собаку. Местные жители решили, что это чупакабра, и очень надеялись ее поймать. Хозяин погибшей собаки установил капкан-петлю, но поймали не чупакабру, а рысь.

Беглянку закрыли в конуре, зафиксировав за лапу. По вызову приехали МЧС, полиция и охотнадзор. Согласно правилам, рысь нужно было немедленно застрелить, но участковый сказал, что не будет этого делать, потому что животное поймано, заперто и не опасно для людей. Мне позвонила жена этого участкового со слезами: «Помогите! Ее расстреляют!».

С препаратами для обездвиживания мы прибыли на место, сделали животному укол снотворного. Лапку сохранить не удалось, но рысь спасли. Чтобы легализовать животное в приюте, мы подали запрос в Минэкологии, а в ответ получили чиновничью отписку, что хозяин того двора незаконно изъял животное из природы, и, по сути, он браконьер, а мы взяли рысь на ответхранение.

Чтобы легализовать животное есть два пути: если оно не подлежит возвращению в дикую природу, то должно быть уничтожено или же реализовано через аукцион, то есть фактически животное со шрамом и без задней лапы пойдет в руки таксидермистов…

После случившегося мне стали звонить из других приютов, они столкнулись с аналогичными проблемами. Выходит, все дикие животные в подобных приютах находятся нелегально, а значит, в любое время государство может их изъять и выставить на продажу…

У Марыси сейчас есть опекун, который готов финансово участвовать в ее судьбе, но до конца вопрос содержания животного так и не решен.

Недавно у нас была ситуация, когда мы обнаружили автобус с животными из передвижного цирка, где медведица сидела в крошечной клетке, а когда она начинала шевелиться, то весь автобус ходил ходуном.

Мы написали сотню жалоб на директора этого цирка, на что получили ответ: «Это наемные артисты со своими животными, и состава преступления здесь нет. Да и вообще, это учреждение культуры, и зоозащитникам здесь делать нечего!». О какой культуре может идти речь, когда это форменное издевательство?

Я сторонник того, что ни одна организация, занимающаяся животными, как, например, цирки, не должна подчиняться Минкультуры. И наша задача – продвинуть решение этого вопроса на законодательном уровне.

На сегодня ситуация такова, что я занимаюсь не только лечением и зоозащитой, но и обязан разбираться в юридических вопросах, чтобы моя деятельность была законной.

О себе

Я многое успеваю благодаря семье, огромная отдача идет от животных. Это не работа, а образ жизни. Слово «усталость» мне не знакомо, потому что я буквально живу в приюте – сейчас очень много молодняка, который требует моего внимания. Бывает, что и ночью веду прием. Есть и проблемы с финансами, поэтому, чтобы не платить оклад сторожу, я выполняю его функцию – и вот она экономия в 20 тысяч рублей. У нас ведь каждая копейка на счету».

Группа в ВК: https://vk.com/priyt_spasi_menya
Сайт: http://www.spasi-menia.info/smi_1_operacyia.htm (все реквизиты можно найти в разделе «Помощь фонду»)