23 марта 1893 годабыл убит московский городской голова Николай Алексеев

23 марта 1893 года был убит московский городской голова Николай Александрович Алексеев. Обозреватель Владимир Бычков в эфире радио Sputnik рассказал, чем запомнился городской голова современникам.

«Алексеев занимал эту хлопотную должность (по нынешнему мэра) с 1885 по 1893 год. Николай Александрович происходил из крупной купеческой семьи Алексеевых, имевших большую «канительную» фабрику, то есть предприятие по производству золотых и серебряных нитей. Кстати, из семьи Алесеевых происходил режиссер, один из основателей Художественного театра Константин Сергеевич Станиславский.

Николай Александрович был высоким, могучего телосложения, с быстрыми движениями и громким голосом. Он весь – быстрота, решимость и энергия. О нем сохранилось много интересных воспоминаний современников. Алексеев был одинаково заметен и как председатель городской думы, и как глава исполнительной городской власти. Мастерски вел заседания думы.

Подписав поданный секретарем журнал, Алексеев вставал и быстро одно за другим докладывал мелкие дела, вынесенные на решение думы городской управой. Только и слышалось: «Возражений нет, принято, принято» - и рука быстро перекладывала доложенные бумаги из одной пачки в другую.

Затем докладывались дела, вызывающие обсуждение. «Кому угодно слово по этому вопросу?» Гласный думы, то есть депутат, поднимался говорить, а голова садился и внимательно слушал. Он не давал говорить лишнего. Если гласный уклонялся, просил его держаться ближе к делу, быстро и ясно резюмировал прения, точно ставил вопрос и пускал на голосование: «Согласных прошу сидеть, несогласных – встать. Принято!»

Раз довольно долго говорил какой-то гласный. Говорил запинаясь и плохо, укоряя в чем-то городскую управу, что вот-де она обещала что-то привести в порядок, а вот оказалось. «Не оказалось!» - раздался громкий окрик Алексеева. Гласный смутился и сел. Нередко после такой опозиционной речи голова поднимался и резко возражал. Говорил он прекрасно, громко, деловито, приводил сейчас же справки, умело  пускал в ход цифры, не всегда, может быть, соответствующие действительности, но производившие эффект.

На заседании думы собиралась публика. Одни интересовались ходом того или иного дела, которое рассматривалось на заседании. Но большинство приходило любоваться мастерством, с каким Алексеев вел собрание.

Какой-то наблюдательный острослов верно подметил, что русские председатели бывают двух типов: или отцы-командиры, или сонные вахлаки. Алексеев, безусловно, являл собой тип отца-командира.

Все это, однако, сочеталось в нем с нетерпимостью к инакомыслию, бесцеремонностью, даже грубостью в общении с коллегами. Он активно противился вмешательству думы в политическую борьбу. Вот характерный его спор с главой думской оппозиции князем Шаховским:

"Шаховской. Господа гласные! Слезы вдов и сирот...

Алексеев (звонит). Пожалуйста, без меланхолии-с!

Шаховской. Город, как пеликан, питающий кровью своею птенцов своих...

Алексеев. И без аллегории-с!!

Шаховской. Но, г-н голова, принципы городского самоуправления...

Алексеев. И без конституциев-с... в особенности!!!".

Также властно Алексеев управлял и городским хозяйством. По закону голова был только председателем исполнительной власти – городской управы – учреждения коллегиального. Но при Алексееве эта была только внешняя форма. Все дело он вел сам.

Его энергии и настойчивости Москва обязана осуществлением крупнейших и необходимейших для огромного города предприятий - водопровода и канализации. До него об этих предприятиях только говорили, но так как это были сложные и трудные многомиллионные сооружения, браться за их осуществление боялись.

Устройство водопровода было проведено Алексеевым с обычной энергией и быстротой. Были произведены разведки подземных вод в окрестностях Мытищ, проложены магистрали. В Москве выстроены две водонапорные башни за Крестовой заставой, проложена разветвленная сеть труб.

Отныне каждый дом белокаменной мог присоединиться к водопроводной сети.Такое сложное сооружение не могло, конечно, обойтись без промахов. Случилось так, что по каким-то причинам Крестовские водонапорные баяши треснули. В одной из московских газет тотчас появилась ехидная статья. В качестве эпиграфа к ней были взяты слова из Библии: «И сказали они, сыны Хама, построим себе город и башню высотой до небес». Впрочем, статья скоро забылась, а водопровод остался.

Этих двух грандиозных сооружений Алексеева – водопровода и канализации – достаточно, чтобы стяжать ему благодарность москвичей. Они преобразовали Москву. По мнению современников, с ними белокаменная перестала быть большой деревней, какою до тех пор была.

Однако Алексеев не остановился на достигнутом. Москва, благодаря его энергии и распорядительности, преобразовывалась буквально на глазах.

Он стал инициатором строительства нового здания городской думы, которое нам более известно как музей Ленина (ныне Государственный исторический музей). При содействии Алексеева в ведение города перешла Третьяковская галерея, открыто много городских начальных училищ.

Проложены хорошие асфальтовые тротуары. Мостовые остались из булыжника, но через них были проложены для удобства пешеходов асфальтовые дорожки. Haконец, благодаря усилиям головы, были построены городские бойни, снесены обветшавшие торговые ряды на Красной площади и заложены новые.

Алексееву Москва обязана очисткой главного продовольственного рынка города – Охотного ряда. А все началось с анекдота, который рассказал В.А. Гиляровский в книге «Москва и москвичи». Охотный ряд был осмотрен несколькими думскими врачами. Cоcтавленный по осмотре санитарный протокол был зачитан на заседании думы, вызвал оживленные прения. Споры продолжались бы очень долго, если бы не гласный Жадаев.

Полуграмотный купец, маленький, вихрастый, в неизменной поддевке и смазных сапогах, попросил слова. Его резкий тенор сменил повествование врача Попандопуло, рисовавшего ужасы Охотного ряда. Миазмы, бациллы, бактерии, антисанитария...

- Верно говорит Василий Константинович! Мы знаем Охотный, такого уж нагляделись... И какие там миазмы, и сколько их... Заглянешь в бочку – так они кишмя кишат... А насчет бахтериев – так и шмыгают под ногами, рыжие, хвостатые... Так и шмыгают, того и гляди наступишь...

Раздался гомерический хохот. Жадаев сверкнул глазами:

- Чего ржете? Что я, вру, что ли? Во-о какие, хвостатые да рыжие! Во-о какие! Под ногами шмыгают... - и он развел руками на поларшина.

Речь Жадаева попала в газеты. Москва вдоволь посмеялась над хвостатыми «бахтериями». А городская дума во главе с Алексеевым взялась за очистку рынка. Вскоре Охотный ряд почти полностью был очищен...

Окружавший кремлевскую стену Александровский сад – одна из достопримечательностей Москвы, бывшим когда-то любимым местом прогулок горожан, к 80-м годам XIX столетия пришел в упадок, был сильно запущен и, вдобавок ко всему, обнесен безобразным дощатым забором. Алексеев, заключив договор с дворцовым управлением, в ведении которого состоял сад, восстановил его, привел в порядок и обнес той прекрасной чугунной решеткой, которой мы любуемся и поныне.

Приведу еще один пример практической сметки и находчивости городского головы.

Ежегодно осенью происходил набор московских юношей к отбыванию воинской повинности. Учитывались всякие льготы, давались годовые отсрочки по состоянию здоровья. Молодые люди, состоявшие учителями народных школ, вообще освобождались от воинской повинности.
Десятки лет все шло благополучно. Но Алексеев вдруг пожелал проверить освобождаюшие права не по бумагам, а на самом деле. Он посадил всех этих учителей за стол и заставил написать каждого автобиографию и назвать учебники, по которым обучают они детей...
И что же оказалось? Большинство этих «учителей» не смогли грамотно написать даже несколько строк. Документы об учительстве этих горе-грамотеев были подложными, купленными за взятку.
Так Алексеев выявил и уничтожил обман, практиковавшийся долгие годы.
В Москве остро ощущался недостаток больниц, в частности, психиатрических. Ни в чем неповинных душевнобольных за неимением специализированной больницы отдавали подчас в арестантские роты, где они содержались в антисанитарии, без должного ухода и врачебного присмотра.
За дело взялся Алексеев. Он стал лично объезжать видных представителей московского купечества, прося у них пожертвования на психиатрическую больницу. «Поклонись в ноги, дам миллион» - сказал ему, конечно шутя, один из купчин-самодуров.
Николай Александрович, недолго думая, бухнулся ему в ноги. Купец был, конечно, ошарашен и озадачен, но – уговор дороже денег, купеческое слово крепко: он выдал городскому голове обещанный миллион. И больница была построена быстро.
В 1892 году в восточных губерниях случился большой неурожай. В Москве и других городах начался сбор пожертвований на организацию помощи голодающим. Московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович учредил при себе специальное совещание, в которое, конечно же, вошел и Алексеев.
Именно он предложил самый дельный и практический план помощи Москвы и был отправлен для осуществления этого плана в голодающие губернии.
Он поразил всех своей деловитостью и энергией, произвел сильное впечатление на великого князя. Алексееву уже прочили портфель министра торговли.
Внезапная трагическая смерть пресекла кипучую энергию Алексеева в расцвете лет. 23 марта 1893 года смертельно ранен в своем кабинете во время приема. Один из посетителей дважды выстрелил в него из пистолета.
По мрачной иронии судьбы, убийцей Николая Александровича оказался душевнобольной. Операцию делал знаменитый Николай Васильевич Склифосовский. Но он заранее предупредил, что в положительном исходе не уверен. По завещанию Николай Александрович оставил 300 тысяч рублей на расширение психиатрической больницы, которой ныне вернули его имя. Он прожил всего лишь сорок лет».