«Английского клоба старинный, верный член до гроба»

15 марта 1806 года в московском Английском клубе состоялся знаменитый обед в честь генерала князя Петра Ивановича Багратиона – победителя французов в битве при Шёнграбене.

Обозреватель Владимир Бычков в эфире радио Sputnik рассказал о влиянии легендарного аристократического клуба.

«Лев Толстой подробно описал этот обед в первом томе «Войны и мира». Грандиозный, торжественный – на 300 с лишним кувертов. Правда, он происходил не в знаменитом дворце на Тверской, а на Страстном бульваре, где ныне заседает Мосгордума. Во дворец графа Разумовского – ныне Музей современной истории – клуб переехал позднее. Багратиона встретили под музыку «Гром победы, раздавайся! Веселися, храбрый Росс!» — это был неофициальный русский национальный гимн конца XVIII — начала XIX веков, написанный на стихи Державина композитором Осипом Козловским. До «Боже, царя храни!», официального гимна с 1833 года, в качестве гимна также использовалась ода «Коль славен наш Господь в Сионе». Музыку написал знаменитый духовный композитор Бортнянский на стихи Михаила Матвеевича Хераскова, куратора Московского университета, известного масона. В сущности, это был масонский гимн. Его мелодию играли куранты Спасской башни Кремля вплоть до революции 17-го года… Тут, правда, стоит заметить, что в секулярной культуре XVIII-XIX-го веков масонская поэзия занимала весьма видное место. Ведь и нынешний гимн Евросоюза «Ода к радости» - первоначально это масонская ода, написанная Шиллером для одной из лож. Что касается самого Шёнграбенского сражения. Дело происходило на территории нынешней Австрии. Русских было 5-7 тысяч, а французов, по разным оценкам, в три-четыре раза больше. Причем, мы сумели ввести французов заблуждение. Их командир Мюрат был уверен, что перед ним не горстка русских солдат – арьергард армии, а вся армия Кутузова. Потом Мюрату за его промах пенял Наполеон. Эта война была по-настоящему первым нашим столкновением с Наполеоновской империей. Тогда корсиканец одержал победу. Но прошло всего 9 лет – и русские войска победоносно вступили в Париж. А под Шёнграбеном русские войска под командованием Багратиона как могли отбивались от многократно превосходивших французов. Это был действительно героический бой – он спас основную армию от разгрома. В одном ряду, всего при 12 орудиях, сражались черниговские драгуны, казачьи полки, киевские гренадеры, павлоградские гусары. Помните, в фильме «Гусарская баллада» поручик Ржевский говорит Шурочке Азаровой: «Мундир на вас, я вижу, павлоградский!» И действительно – в фильме девушка предстает перед зрителями в гусарском мундире. Но не Павлоградского, а Сумского полка. Впрочем, в кино подобные казусы простительны. За Шёнграбен некоторые полки, в том числе и Павлоградский, получили наградные Георгиевские знамёна. Они были введены как раз за этот бой. Теперь о самом Аглицком клубе, как его называли природные москвичи. Вообще-то первый подобный клуб появился в Петербурге 12 марта 1770 года – и назывался Английским собранием. Впрочем, английского от него было только название, да еще и то, что основателем клуба был Франц Яковлевич Гарднер, родом шотландец, владелец знаменитой фарфоровой фабрики в подмосковных Вербилках.

И потом: в Англии подобные клубы – это клубы джентельменские, по интересам. Карты, охота, веселые дружеские попойки. В России – почти то же самое, но не совсем. У нас эти клубы первоначально были рафинированно аристократические. Британский джентельмен и русский аристократ – это не одно и то же. Здесь сказывается и национальность, и ментальность, и ширина натуры. В чем разница? Расскажу небольшой исторический анекдот. У одного русского аристократа был друг незнатного происхождения, которого он очень любил и которому покровительствовал. Однажды этот друг пришел без предупреждения в гости к аристократу – а там избранное общество обедает. Аристократ предложил ему разделить трапезу, но гость смутился, замялся, сослался на какие-то неотложные дела и быстро покинул вельможный обед. Проходит несколько времени, аристократ приглашает своего незнатного друга отобедать в своем доме. Он приходит. И что же видит? За обеденном столом сидят все те же сиятельные вельможи, что обедали и в прошлый раз. Недворяне в русский Английский клуб стали проникать лишь со второй половины XIX-го века. На Туманном Альбионе эта практика началась еще задолго до основания первого Английского клуба в Петербурге. Но особое место и значение имел московский Английский клуб. Его считали центром, ну если не политической жизни, то во многом определявшим общественное мнение и направление мыслей старой столицы. В чиновном Петербурге такое было невозможно. А в Москве проживали в основном отставные вельможи, которые любили иногда пофрондировать. Даже Николай I интересовался, что там в Москве, в клубе говорят.

В это аристократическое собрание попасть было трудно. Число членов составляло 350-400 человек, а кандидатов – свыше тысячи! Даже сановники и титулованные дворяне могли годами ожидать своей очереди, да так и не стать членом клуба. Кто только о московском Английском клуб не писал?! Грибоедов, Жуковский, Пушкин, Гоголь, Толстой, Гиляровский. Чацкий спрашивал Софью: Ну что ваш батюшка? все Английского клоба / Старинный, верный член до гроба?.. Кстати, известная поэтесса графиня Евдокия Петровна Ростопчина написала в 1860-х годах продолжение грибоедовской комедии «Горе от ума» под названием «Возврат Чацкого в Москву, или Встреча знакомых лиц после двадцатипятилетней разлуки. Разговор в стихах». Чем все закончилось, по мнению графини? Никакого романтизма! Софья не ослушалась папеньки – вышла замуж за полковника Скалозуба. Четверть века спустя она, уже генеральша и мать взрослых детей, встретилась с Чацким, и, узнав, что ее бывший жених свободен и богат, попыталась сосватать за него дочь... Клуб славился своей кухней, карточными играми и библиотекой, которая считалась одной из лучших в России и располагала богатейшим собранием русских периодических изданий. В газетной комнате и библиотеке нельзя было громко разговаривать. Пушкин, описывая визит Онегина в Английский клуб, с иронией замечает: «…о кашах пренья слышит он». Но, с другой стороны, кухня и повара клуба считались лучшими в России, а члены клуба часто отправляли своих поваров на учебу в Английский клуб. Его роскошные обеды славились по всей Москве. Кстати, женщины в Английский клуб не допускались, даже в качестве прислуги. За всю историю существования клуба дамы смогли посетить его только во время коронационных торжеств.

Пушкин был членом московского Английского клуба. Он был принят в него 20 марта 1829 года одновременно со своими приятелями Е.А. Баратынским и П. Я. Чаадаевым. Поэт частенько иронизировал над клубом, но все же находил всегда деньги для членских взносов, хотя это для него было накладно. Поэт, бывший министр юстиции Иван Иванович Дмитриев как-то заметил, что ничего не может быть страннее названия: московский Английский клуб. Случившийся тут Пушкин, смеясь, сказал ему на это, что есть названия и более странные.

- Какие же? – спросил Дмитриев.

- А Императорское человеколюбивое общество, ответил поэт.

После революции клуб, естественно, закрыли. Ныне он возрожден. Но в данном случае можно полностью согласиться с Гераклитом: в одну реку нельзя войти дважды».