Сто дней назад все мы горячо приветствовали яркий переход нашей страны в новое историческое качество. Ну, одобрили если и не все стопроцентно полностью, то подавляющим большинством голосов, это очевидно.
Нет смысла вспоминать здесь «слегка испугавшихся» настоящих патриотов и тех, кто отчего-то назвал себя истинной Россией, просто удрав за речку для публичной затем демонстрации стыда «за действия преступного режима» – лучше мы предельно внимательно вспомним о них потом, когда они решат осчастливить Родину возвращением с прицелом на очередные грантовые и бюджетные транши.
А пока речь о другом, по-настоящему важном и значимом для всех нас, для всех тех, кто не бежит от больной матери, а бдит у ее постели и всемерно готов помогать ее выздоровлению.
Ежедневные отчетные реляции бравого генерала Конашенкова громкоголосно- победоносны и до изжоги духоподъемны – союзные соединения на текущую дату почти полностью освободили территории республик, абсолютно каждый выстрел высокоточного оружия прилетает строго в назначенную цель, армия укрофашистов теряет почти по батальону в день и так далее.
Но отчего, скажите на милость, у многих граждан, использующих голову не только для приема питания, день ото дня усиливается чувство некой тревоги?
Да – на фронтах происходит методичное перемалывание отборных бандеровских сил и все особо нетерпеливые уже согласились с тем, что торопливость здесь крайне опасна.
Да – и Слава Богу! – ценность жизни наших бойцов поставлена, наконец, высшим и единственным приоритетом, и не слышно больше псевдогуманных причитаний о важности сохранения жизней также и «обманутых пропагандой» Бойцов ВСУ – если несчастные идиоты хотят остаться в живых, то пусть сдаются или бегут, других вариантов нынче им не предлагают.
Да – стамбульские переговоры закрыты и зловещий призрак Хасавюрта исчез из информационной повестки, а текущие инфоповоды куда более вменяемы.
Так что же тогда может нас тревожить, если все идет «по плану», если резко снижена процентная ставка, если валютные курсы дружно отыгрывают к дофевральским значениям, позволяя высокомудрым аналитикам рассуждать о том, что наблюдается «стабилизация, как и прежде»?
Вот! Именно это – «как и прежде» – нас и тревожит, заставляя перелопачивать новостные ленты в поисках новостей и событий иных, не таких «как и прежде».
Ведь если, как это многократно признано совершенно всеми политиками и комментаторами, если весь мир уже никогда не будет прежним после нашей февральской контратаки на Донбассе, то не будет прежней и наша страна, должны быть изменения! Эти изменения должны быть зримыми, настоящими, ощутимыми, отнюдь не косметического характера знакомого нам перебора старых кадровых колод и не сводящимися к очередным громким декларациям на разного рода совещаниях, форумах и прямых линиях.
Некие признаки движения в эту сторону несомненны. Но, наряду с явным словесным позитивом озвученных планов, ничего иного, к сожалению, не наблюдается в повседневной жизни страны.
К примеру, недавно было озвучено решение об отказе от болонской системы в образовании, что не может не порадовать. С самых высоких уровней прозвучали более чем справедливые слова о явной необходимости не просто отказа от порочного западного подхода, но и о невозможности бездумного воссоздания советской системы: представьте, звучат и такие здравые мысли.
Проблема в другом – а кто будет создавать новую систему и какие идеологические основания будут положены в основу новых образовательных концепций?
Кто – это ведь вопрос кадровый, а кадровых изменений как-то и не наблюдается.
Получается, что наши умудренные болонские активисты просто быстро переобуются и возглавят все озвученные изменения? Результат, увы, предсказуем...
Идеологические основания новой образовательной системы и вовсе представляют собой терра инкогнита, поскольку до сих пор отечественные общественные науки так и не сформулировали законченных подходов к архиважному понятию «национальная идея России».
И никакими пространными сентенциями о роли патриотизма и отцовском кортике невозможно заполнить этот вакуум в самом важном месте, являющимся фактически фундаментом для всей идеологии нашей страны.
Но – и идеи нет, и фундамента нет, и про идеологию догадаться нетрудно, как и про перспективы полноценного формирования новых современных подходов в российском образовании силами «надежных и проверенных кадров». Впрочем, национальная идея вопрос реально непростой, возьмем пример стократно более легкий, например, о работе нашей таможни на малороссийской границе, где гуманитарная помощь нашей армии почти открыто облагается коррупционным сбором. Разве не очевидно, что требуется серьезное разбирательство с этим вопросом, способное привести к давно актуальным изменениям во всей таможенной сфере, начиная от руководства ведомством и ничуть не заканчивая разнообразными регламентами и отношением к людям?
Перемен!
Современная Россия в активно меняющемся мире все более требует перемен, перемен кадровых, организационных, проектных, идеологических – а не застойных утешительных прогнозов на тему «скоро все будет как прежде».